Я никогда не остаюсь сторонним наблюдателем. И я присоединилась к погоне, хотя толку от меня было мало.

Обежав вокруг палубы, мы выскочили к правому борту судна. Там у двери в салон безжизненной массой лежал человек. Рейберн наклонился над ним.

— Вы его опять ударили? — запыхавшись, окликнула я.

— В этом не было необходимости, — ответил он мрачно. — Когда я подбежал, он в изнеможении лежал у двери. Или же он не смог открыть ее и теперь притворяется. Мы скоро все выясним и посмотрим, кто он такой.

С бьющимся сердцем я подошла поближе. Я сразу же поняла, что напавший на меня человек был выше Чичестера. Так или иначе, Чичестер был существом слабым, и в крайнем случае воспользовался бы ножом.

Рейберн зажег спичку. Мы оба вскрикнули. Перед нами лежал Ги Пейджет.

Рейберн, по-видимому, был совершенно ошеломлен этим открытием.

— Пейджет, — пробормотал он. — Боже мой, Пейджет.

Я ощутила легкое чувство превосходства.

— Вы, кажется удивлены?

— Да, удивлен, — мрачно сказал он. — Я никогда не подозревал… — Вдруг он повернулся ко мне. — А вы? Вы — нет? Наверное, вы узнали его, когда он на вас напал?

— Нет, не узнала. И тем не менее я не слишком удивлена.

Он подозрительно смотрел на меня.

— Интересно, какое вы ко всему имеете отношение? И что вам известно?

Я улыбнулась.

— Много, мистер… Лукас!

Он схватил меня за руку. Сила его хватки заставила меня поморщиться от боли.

— Откуда вы знаете это имя? — спросил он хрипло.

— Разве оно не ваше? — тихо спросила я. — Или вы предпочитаете, чтобы вас называли «человек в коричневом костюме»?

Эти слова потрясли его. Он выпустил мою руку и слегка попятился.

— Вы девушка или ведьма? — выдохнул он.

— Я друг, — я немного придвинулась к нему. — Я уже предлагала вам свою помощь и предлагаю ее опять. Примете ли вы ее?

Ярость, с которой он ответил, поразила меня.

— Нет. Я не хочу иметь ничего общего ни с вами, ни с любой другой женщиной.

Как и в первый раз, я начала выходить из себя. — Вероятно, — заметила я, — вы не понимаете, до какой степени вы в моей власти? Одно слово капитану…

— Скажите ему, — усмехнулся он. А затем быстро придвинулся ко мне. — А пока мы здесь разбираемся, моя дорогая, понимаете ли вы, что в данную минуту находитесь в моей власти? Я мог бы схватить вас за горло вот так. — Быстрым движением он привел в исполнение свою угрозу. Я почувствовала, как его руки сомкнулись на моем горле и сжали его — совсем чуть-чуть. — Вот так — и выпущу из вас дух! А потом — подобно нашему бездыханному другу, но с большим успехом, — выброшу ваше мертвое тело акулам. Что вы на это скажете?

Я ничего не сказала. Я рассмеялась. И все же я знала, что опасность реальна. В ту минуту он ненавидел меня. Но я также знала, что мне нравится опасность, нравится чувствовать его руки на горле. Что я не променяю это мгновение ни на какое другое в жизни.

С коротким смешком он выпустил меня.

— Как вас зовут? — резко спросил он.

— Энн Беддингфелд.

— Вы ничего не боитесь, Энн Беддингфелд?

— Ну почему же? — ответила я с притворным спокойствием, от которого была на самом деле очень далека. — Я боюсь ос, саркастических женщин, очень молодых мужчин, тараканов и самодовольных продавцов.

Он вновь отрывисто рассмеялся. Затем он дотронулся ногой до безжизненного тела Пейджета.

— Что будем делать с этим хамом? Выбросим за борт? — небрежно спросил он.

— Как хотите, — ответила я с не меньшим безразличием.

— Я восхищаюсь вашими поистине кровожадными инстинктами, мисс Беддингфелд. Тем не менее мы оставим его, чтобы он пришел в себя, когда захочет. С ним ничего страшного не произошло.

— Я вижу, вы уклоняетесь от второго убийства, — сладко сказала я.

— Второго убийства?

Он был по-настоящему озадачен.

— Женщина в Марлоу, — напомнила я ему, внимательно наблюдая, какое впечатление произвели мои слова.

На его лице появилось неприятное выражение тягостного раздумья. Казалось, он забыл о моем присутствии.

— Я мог бы убить ее, — произнес он. — Иногда я думаю, что собирался это сделать…

Необузданные чувства, ненависть к мертвой женщине охватили меня. В тот момент я могла бы убить ее, окажись она передо мной… Ибо он, должно быть, некогда любил ее, он должен был, должен был чувствовать нечто подобное!

Я овладела собой и заговорила обычным голосом:

— Кажется, мы сказали все, что следовало, кроме «спокойной ночи».

— Спокойной ночи и прощайте, мисс Беддингфелд.

— Au revoir, мистер Лукас.

И вновь он вздрогнул при звуке этого имени. Он приблизился.

— Почему вы так говорите, я имею в виду «до свидания»?

— Потому что, я полагаю, мы встретимся опять.

— Не встретимся, если это будет зависеть от меня!

Несмотря на его интонацию, я не обиделась. Напротив, я поздравила себя с тайным удовлетворением. Я не такая уж дура.

— Все равно, — сказала я серьезно, — думаю, что встретимся.

— Почему?

Я покачала головой не в состоянии объяснить, какое чувство двигало мной.

— Я никогда не захочу снова увидеть вас, — сказал он неожиданно и яростно.

Это было в самом деле очень грубо сказано, но я только тихо рассмеялась и ускользнула в темноту.

Он двинулся было за мной, потом остановился, и до меня долетело какое-то слово. Думаю, что то было «ведьма»!

Глава XVII

Отель «Маунт Нелсон», Кейптаун Я испытал воистину огромное облегчение, сойдя с «Килмордена». За время плавания я постоянно ощущал, что окружен сетью интриг. В довершение всего Ги Пейджет ввязался в пьяную драку прошлой ночью. Конечно, можно оправдываться сколько угодно, но фактически дело сводится к этому. О чем еще вы подумали бы, если бы к вам пришел человек с шишкой на голове, величиной с яйцо, и глазом, отливающим всеми цветами радуги?

Разумеется, Пейджет упорно пытался окутать тайной все происшедшее. По его словам выходило, что подбитый глаз был непосредственным итогом преданности моим интересам. Его рассказ был чрезвычайно туманным и бессвязным, и долгое время я ничего не мог понять.

Сначала, кажется, он увидел человека, который вел себя подозрительно. Такими словами выражался Пейджет. Он позаимствовал их прямо со страниц немецкого романа про шпионов. Что он подразумевает под «человеком, который вел себя подозрительно», он и сам не знает. Я так ему и сказал.

— Он крался по коридору, стараясь остаться незамеченным, и была середина ночи, сэр Юстас.

— А что вы сами-то делали? Почему вы не были в постели и не спали, как добрый христианин? — раздраженно спросил я.

— Я зашифровывал ваши телеграммы, сэр Юстас, и перепечатывал последние дневниковые записи.

Верьте, что Пейджет всегда прав и страдает из-за этого!

— И что дальше?

— Я как раз думал немного оглядеться кругом перед тем, как лечь спать, сэр Юстас. Тот человек шел по коридору из вашей каюты. По тому, как он озирался по сторонам, я сразу решил: что-то не так. Он проскользнул по лестнице, ведущей к салону. Я последовал за ним.

— Мой дорогой Пейджет, — сказал я, — почему бы бедняге не выйти на палубу без слежки за ним? Многие даже спят там, что очень неудобно, по-моему. Моряки смывают вас вместе со всем остальным в пять утра. — Я содрогнулся при мысли об этом.

— Так или иначе, — продолжал я, — если вы все время надоедали какому-то бедняге, страдавшему от бессонницы, не удивляюсь, что он наподдал вам разок.

Пейджет, кажется, ни на что не обращал внимания.

— Если бы вы выслушали меня, сэр Юстас… Я был убежден, что человек бродил возле вашей каюты, где ему нечего было делать. Единственные две каюты, выходящие в этот коридор, принадлежат вам и полковнику Рейсу.

— Рейс, — заметил я, зажигая сигару, — может позаботиться о себе без вашей помощи, Пейджет. — Потом я добавил: